Неточные совпадения
— Я помню про детей и поэтому всё в мире сделала бы, чтобы спасти их; но я сама не знаю, чем я спасу их: тем ли, что увезу от отца, или тем, что оставлю с развратным отцом, — да, с развратным отцом… Ну, скажите, после того… что было, разве возможно нам жить вместе? Разве это возможно? Скажите же, разве это возможно? — повторяла она, возвышая голос. — После того как мой
муж, отец моих детей, входит в любовную
связь с гувернанткой своих детей…
Она была в
связи с Тушкевичем, самым гадким образом обманывая
мужа.
Жена узнала, что
муж был в
связи с бывшею в их доме Француженкою-гувернанткой, и объявила
мужу, что не может жить с ним в одном доме.
Она никогда не испытает свободы любви, а навсегда останется преступною женой, под угрозой ежеминутного обличения, обманывающею
мужа для позорной
связи с человеком чужим, независимым, с которым она не может жить одною жизнью.
Если она будет разведенною женой, он знал, что она соединится с Вронским, и
связь эта будет незаконная и преступная, потому что жене, по смыслу закона церкви, не может быть брака, пока
муж жив.
Петр Петрович Лужин, например, самый, можно сказать, солиднейший из всех жильцов, не явился, а между тем еще вчера же вечером Катерина Ивановна уже успела наговорить всем на свете, то есть Амалии Ивановне, Полечке, Соне и полячку, что это благороднейший, великодушнейший человек, с огромнейшими
связями и с состоянием, бывший друг ее первого
мужа, принятый в доме ее отца и который обещал употребить все средства, чтобы выхлопотать ей значительный пенсион.
Таким образом опять все заглохло бы в комнатах Обломова, если б не Анисья: она уже причислила себя к дому Обломова, бессознательно разделила неразрываемую
связь своего
мужа с жизнью, домом и особой Ильи Ильича, и ее женский глаз и заботливая рука бодрствовали в запущенных покоях.
При ее положении в обществе, при довольно важных должностных
связях ее
мужа, очень вероятно, даже несомненно, что если бы она уж непременно захотела, чтобы Верочка жила у нее, то Марья Алексевна не могла бы ни вырвать Верочку из ее рук, ни сделать серьезных неприятностей ни ей, ни ее
мужу, который был бы официальным ответчиком по процессу и за которого она боялась.
— Разумеется, она и сама не знала, слушает она, или не слушает: она могла бы только сказать, что как бы там ни было, слушает или не слушает, но что-то слышит, только не до того ей, чтобы понимать, что это ей слышно; однако же, все-таки слышно, и все-таки расслушивается, что дело идет о чем-то другом, не имеющем никакой
связи с письмом, и постепенно она стала слушать, потому что тянет к этому: нервы хотят заняться чем-нибудь, не письмом, и хоть долго ничего не могла понять, но все-таки успокоивалась холодным и довольным тоном голоса
мужа; а потом стала даже и понимать.
Графиня Е. К. Воронцова была «замешана» в историю высылки Пушкина из Одессы в 1824 г. в
связи с тем, что ее
муж, М. С. Воронцов, приревновал ее к поэту.
Именно в тот день, когда воспоминание соединяет меня с покойным вашим дядей и с будущим вашим
мужем, пришлось мне отвечать на добрые ваши строки; 19 октября без сомнения и вам известно, хотя, по преданию, оно давно меня связало с близкими вам людьми и эта
связь не страдает ни от каких разлук.
И вот книги лежат уже девять месяцев на этажерке, и Гайнан забывает сметать с них пыль, газеты с неразорванными бандеролями валяются под письменным столом, журнал больше не высылают за невзнос очередной полугодовой платы, а сам подпоручик Ромашов пьет много водки в собрании, имеет длинную, грязную и скучную
связь с полковой дамой, с которой вместе обманывает ее чахоточного и ревнивого
мужа, играет в штосс и все чаще и чаще тяготится и службой, и товарищами, и собственной жизнью.
Отторгшись от всеединого божественного начала, человек утратил и внутреннюю
связь существа своего: самый предмет желания его, начало натуральное, отделилось от него и обособилось; человек распался на два внешних существа — плотского
мужа и жену, коим присуща лишь похоть внешнего, материального соединения, ведущего не к истиному единству, а наипаче к разделению и размножению.
— Все оттуда! там всему начало положено, там-с! Отыскивая для мятежных ханов невест, не много наживешь! Черта с два — наживешь тут! Там все, и
связи мои все там начались! Я теперь у всех золотопромышленников по всем делам поверенным состою: женам шляпки покупаю,
мужьям — прически. Сочтите, сколько я за это одного жалованья получаю? А рябчики сибирские? а нельма? — это не в счет! Мне намеднись купец Трапезников мамонтов зуб из Иркутска в подарок прислал — хотите, покажу?
Муж Ирины быстро подвигается на том пути, который у французов называется путем почестей. Тучный генерал обскакивает его; снисходительный остается сзади. И в том же городе, где проживает Ирина, проживает и наш приятель, Созонт Потугин: он редко с ней видится, и нет для нее особенной надобности поддерживать с ним
связь… Та девочка, которую поручили его попечениям, недавно умерла.
Надежда Антоновна. Вы не умеете ценить его, оцените хоть нас! Вы бедны, мы вас не оставим в бедности; мы имеем
связи. Мы ищем и непременно найдем вам хорошее место и богатую опеку. Вам останется только подражать моему
мужу, примерному семьянину. (Подходит к Василькову, кладет ему руку на плечо и говорит шепотом.) Вы не церемоньтесь!.. Понимаете? (Показывает на карман.) Уж это мое дело, чтоб на вас глядели сквозь пальцы. Пользуйтесь везде, где только можно.
Город давно знал о её
связи со сватом и, строго осудив за это, отшатнулся от неё, солидные люди запретили дочерям своим, подругам Натальи, ходить к ней, дочери порочной женщины, снохе чужого, тёмного мужика, жене надутого гордостью, угрюмого
мужа; маленькие радости девичьей жизни теперь казались Наталье большими и яркими.
— Настоящая Иродиада, пляшущая пред Иродом [Иродиада, пляшущая пред Иродом. — По библейскому сказанию, Иродиада была любовницей правителя Галилеи, Ирода Антипы — брата своего
мужа; эту преступную
связь открыто осуждал Иоанн Креститель; мстительная Иродиада добилась в награду за пляску своей дочери Соломин казни Иоанна Крестителя], — объясняла мне Галактионовна, указывая на Фатевну и о. Андроника.
Каренин. Моею женою для отправки ее
мужу. Деньги эти она считала его собственностью и, разорвав
связи с ним, считала несправедливым удержать эти деньги.
Несколько раз в продолжение своей т-ской жизни спрашивал себя Вельчанинов: подозревает ли его этот
муж хоть сколько-нибудь в
связи с своей женой?
Я вашу
связь не осуждаю… что же,
Но если это так, то дом оставить мой
Должна ты завтра же, не ссорюсь я с тобой,
Но честь жены всего дороже
мужу!
Ошибку света я пред светом обнаружу!..
Платонов. Э-э… Не время теперь придираться к каждому слову! У тебя свой взгляд на эту
связь, у меня свой… Я погубил тебя, вот и всё! Да и не тебя одну… Подожди, что еще запоет твой
муж, когда узнает!
Граф. Я вам говорил, Дарья Ивановна, что вам непременно нужно переехать в Петербург — во-первых, для вас и для вашего
мужа, а во-вторых, и для меня. Я осмеливаюсь упомянуть о себе, потому что… потому что наша старинная, можно сказать,
связь дает мне некоторое право на это. Я никогда не забывал вас, Дарья Ивановна, а теперь более чем когда-нибудь могу вас уверить, что я искренно вам предан… что эта встреча с вами…
— Моя
связь с Ольгой тут ни при чем.
Муж он ей или не
муж, но, раз он украл, я должен открыто назвать его вором. Но оставим плутовство в стороне. Скажи мне: честно или не честно получать жалованье и по целым дням валяться без просыпу пьяным? Он пьян каждый день! Нет того дня, чтоб я не видел, как он пишет мыслете! Гадко и низко! Так дела порядочные люди не делают.
Далее, как честный человек, я должен был бы порвать всякие сношения с Ольгой. Наша дальнейшая
связь не могла бы ей дать ничего, кроме гибели. Выйдя замуж за Урбенина, она сделала ошибку, сойдясь же со мной, она ошиблась в другой раз. Живя с мужем-стариком и имея в то же время тайком от него любовника, не походила бы она на развратную куклу? Не говоря уже о том, как мерзка в принципе подобная жизнь, нужно было подумать и о последствиях.
Она никогда не испытает свободы любви, а навсегда останется преступною женой, под угрозой ежеминутного обличения, обманывающею
мужа для позорной
связи с человеком чужим, с которым она не может жить одною жизнью.
Как мы уже видели, Николай Ростов отзывается о сестре: «Наташа уморительна. Чуть дело до рассуждений, у ней своих слов нет, — она так словами Пьера и говорит». Сам Толстой отмечает, что умственным, отвлеченным делам
мужа Наташа приписывала огромную важность, не понимая их. Значит ли это, что
связь между Наташей и Пьером — исключительно лишь животная, что при телесной близости между ними — полная духовная разъединенность и непонимание?
Глафира сообщила брату о доходивших до нее в Париж странных слухах насчет ее
мужа, о его безумных, рискованных предприятиях и еще более о его странной
связи с княгиней Казимирой,
связи, которая стоила старику чудовищных денег и, наконец, угрожала теперь скандалом по случаю пропажи ребенка.
В эту-то семью постучалась Глафира с целию помириться с давно не виденным братом; познакомиться с его женой, о которой она имела довольно смутное понятие, и заставить Грегуара старшего тряхнуть его
связями в пользу предпринятого ею плана положить к своим ногам Михаила Андреевича Бодростина и стать над ним во всеоружии силы, какую она теперь должна получить над ним, как женщина достойного почтения образа жизни, над
мужем безнравственным, мотом и аферистом, запутанным в скандальную историю с проходимкой, угрожающею ему уголовным судом за похищение ребенка.
Будучи перевенчан с Алиной, но не быв никогда ее
мужем, он действительно усерднее всякого родного отца хлопотал об усыновлении себе ее двух старших детей и, наконец, выхлопотал это при посредстве
связей брата Алины и Кишенского; он присутствовал с веселым и открытым лицом на крестинах двух других детей, которых щедрая природа послала Алине после ее бракосочетания, и видел, как эти милые крошки были вписаны на его имя в приходские метрические книги; он свидетельствовал под присягой о сумасшествии старика Фигурина и отвез его в сумасшедший дом, где потом через месяц один распоряжался бедными похоронами этого старца; он потом завел по доверенности и приказанию жены тяжбу с ее братом и немало содействовал увеличению ее доли наследства при законном разделе неуворованной части богатства старого Фигурина; он исполнял все, подчинялся всему, и все это каждый раз в надежде получить в свои руки свое произведение, и все в надежде суетной и тщетной, потому что обещания возврата никогда не исполнялись, и жена Висленева, всякий раз по исполнении Иосафом Платоновичем одной службы, как сказочная царевна Ивану-дурачку, заказывала ему новую, и так он служил ей и ее детям верой и правдой, кряхтел, лысел, жался и все страстнее ждал великой и вожделенной минуты воздаяния; но она, увы, не приходила.
И ему стало ясно, чего не хватает в его
связи с Серафимой. Убеждения, что она отдалась ему не как «красавцу мужчине», — он вспомнил прибаутки Большовой, — а «человеку». Не он, так другой занял бы его место, немножко раньше, немножко позднее, если взять в расчет, что
муж ей набил оскомину и ограбил ее.
По теории Палтусова, можно было располагать к себе женщин, но непременно молодых, если уже не красивых, завязывать через них
связи, пользоваться их доверием, но ни в каком случае не действовать через них на
мужей и не ухаживать за ними из личных расчетов, когда они стары да еще имеют на вас любовные виды. Доктор не отвечал такой программе.
Встрече с ними Пирожков обрадовался. Это были
муж и жена, близко стоявшие к университету по своим
связям.
В султановском госпитале уже месяца полтора была еще новая сверхштатная сестра, Варвара Федоровна Каменева. Ее
муж, артиллерийский офицер из запаса, служил в нашем корпусе. Она оставила дома ребенка и приехала сюда, чтоб быть недалеко от
мужа. Вся ее душа как будто была из туго натянутых струн, трепетно дрожавших скрытою тоскою, ожиданием и ужасом. Ее родственники имели крупные
связи, ей предложили перевести ее
мужа в тыл. С отчаянием сжимая руки, она ответила...
Бессознательный бред больного, горячечные пароксизмы, в
связи с продолжавшимся беспокойством, что в их доме нашел себе приют один из «них», как она в третьем лице называла заговорщиков, и боязнь, чтобы это не отразилось на личности боготворимого ею
мужа, сделали то, что нервы молодой женщины окончательно расшатались.
Дальше она не пошла в оправдании его. Она чувствовала, что говорила даже не из желания выгородить его, а скорее из боязни все потерять, последнюю надежду на то, что между ею и
мужем есть еще хоть остаток прежней душевной
связи.
Придуманный же им способ давал возможность получения заграничного паспорта Ирене Владимировне Перелешиной по просьбе ее
мужа. Для Сергея Сергеевича, имевшего в Москве сильные
связи, это было делом нескольких часов.
— Пользоваться вашими
связями и, когда можно, помочь горюну… не мне, — оговорился он с усмешкой. — Я за себя клянчить не буду… Есть не мало людей в миллион раз худшем положении… Я совсем начистоту скажу…
Мужу вашему перед вами совестно… Он не будет злобствовать, если вы, помимо его, облегчите участь икса или игрека… Ведь, если я не ошибаюсь, сестра ваша за господином Нитятко?
Приятельница баронессина уведомляла ее, как водится, с прискорбием, о кончине шестидесятилетнего
мужа своего, быв уверена, что она, по дружеским
связям с нею, примет участие в ее горестной потере.
«Итак, меня связала теперь с
мужем новая неразрывная и святая
связь!» — думала она.
Богатство
мужа давало Екатерине Николаевне возможность заседать в качестве желанного члена и щедрой благотворительницы в разных благотворительных дамских комитетах и таким образом продолжать
связи с «обществом», как она называла высший круг.
Этот маленький скандалик мог бы ведь и со мной случиться. Кто мне сказал, что я застрахована от
связи с каким-нибудь Кучкиным? Одна только разница и есть, что я вдова и не надувала бы
мужа.
Александр Ильич ничего не ответил и только сделал неуловимый жест головой. Он не сообщил ей, что визит к ее
мужу находился в
связи с их разговором. И то, что она ему сейчас сказала о гордости
мужа, немного смутило его.
— А, между тем, это так понятно… Увлечение достопочтенного вельможи схизматичкой Похвисневой привело его к пагубной мысли отдать ее во власть доброго католика графа Свенторжецкого, и она, конечно, под влиянием умного
мужа, если наружно и не оставит свою ересь, то втайне будет на нашей стороне, и потому и
связь ее с нашим уважаемым покровителем Иваном Павловичем не страшна для наших целей, и влияние ее на него будет в нашу пользу…
При этом она не могла не заметить, что со смертью Коры последняя ее
связь с человеком, которого она называла своим
мужем, порвалась.
Она чувствовала, что
связь ее с
мужем держалась не теми поэтическими чувствами, которые привлекли его к ней, а держалась чем-то другим, неопределенным, но твердым, как
связь ее собственной души с телом.
Связь их длится около десяти лет. Он чувствует; что ему не избежать отправления в мэрию, как только минует срок для нее, после развода с первым
мужем, вступить в новый брак. Во Франции раньше трех лет нельзя; но в России он мог бы обвенчаться с нею, в крайнем случае, и теперь.